Но и на станции, как выясняется, есть на что обратить внимание. Как только от перрона отходит твой поезд, ты видишь открывшуюся панораму красивого пейзажа. А в одном месте через всю природную возвышенность протянуты проводки с лампочками. Присмотревшись, понимаешь, что здесь смонтировано какое-то изображение. А когда в сумерках лампочки загораются, сомнений не остается: перед тобой профиль основателя советского государства Владимира Ильича Ленина. Да, полотно, по-видимому, уникальное. Как утверждают старожилы, портрет из лампочек находится здесь с незапамятных времен. Только до него на этом склоне располагался профиль Сталина. Но никто из тех, с кем удалось поговорить, Сталина не видел, помнит об этом факте только по рассказам, а вот про Ленина расскажет каждый – с детства знает это произведение на станции.

А сам город Ухта тоже весь в огнях – желтых, оранжевых, голубых, зеленых, фиолетовых. Просто праздник света, да и только. Жители северного мегаполиса благодарны за это компании «Лукойл-Коми». Сегодня Ухту вполне можно назвать современным европейским городом.

На одной из его центральных площадей – памятник Пушкину, который, конечно, в этих местах никогда не бывал. Да и города Ухты в те незапамятные времена еще не было. Было лишь поселение, которое обрело городской статус в тридцатых годах советского времени. И памятник этот – родом из того же исторического периода. Но – обо всем по порядку.

Наверное, сам по себе факт наличия монумента, посвященного великому поэту, не привлек к себе такого внимания, если бы не одно но. В местном краеведческом музее можно познакомиться с историей создания монумента.

Его автор – заключенный Ухтпечлага Николай Бруни. Человек, биографии которого вполне хватило бы на десятерых: художник, музыкант, поэт, прозаик, футболист, Георгиевский кавалер Первой мировой войны, авиаконструктор, профессор авиационного института, переводчик с четырех европейских языков… Из общего ряда несколько выбивается лишь одно – священник. Может быть, и сам Николай не думал о духовной миссии. Но раненный во время войны, в горящем самолете он дал себе обет: если выживет, примет сан священника. И сдержал слово. Это событие в его жизни практически совпало с революцией 1917 года, потрясшей мир. Его служение Богу в первые советские годы прошло суровую проверку на прочность.

Однажды, уже живя в Москве, он встретил своего товарища по летной школе, и тот пригласил его работать в институт военно-воздушных сил. Семья Бруни, где было шестеро детей, бедствовала отчаянно. Отец Николай не гнушался никакой работы: чистил сортиры, клал печи, разрисовывал игрушки. И вдруг такое предложение. Он дал согласие.

Осенью 1934 года в столицу приехал французский авиаконструктор Жан Пуантисс, и вполне понятно, что Николай Бруни, свободно говоривший по-французски, стал его гидом. Этого оказалось достаточно, чтобы быть обвиненным в шпионаже в пользу Франции. 9 декабря того же года Бруни был арестован. Так он попал в лагерь в Коми АССР, в поселке Чибью на реке Ухте. Пять лет, полученные по приговору, там ему быстро заменили на десять.

И вот 1937 год. Страна готовится к 100-летию со дня гибели великого поэта. А что может сделать Ухтпечлаг? Он, конечно, может многое, но специализация явно не на произведениях искусства. Но отмечать дату как-то надо. И вот тогда заключенному Бруни поручили сделать макет памятника Пушкину – из цемента, глины и досок. А в качестве награды пообещали свидание с женой.

И такое свидание состоялось. Матушка Анна приезжала в Ухту, по просьбе детей она очень хотела получить фотографию их отца. Но фотографии не нашлось, и пришлось взять сделанный им самим ранее рисунок-автопортрет: он и сегодня остается одним из немногих сохранившихся изображений Николая Бруни. А вместе с портретом – чудом – тетрадку стихов…

В конце 1937 года против отца Николая возбудили новое дело – по обвинению в контрреволюционной агитации. «Внедрял религиозные традиции среди заключенных: происходящие в СССР события увязывал со священным писанием» – это слова из обвинительного заключения. Приговор – высшая мера. Его расстреляли в начале 1938 года. Было ему на тот момент 46 лет.

В правдоподобность этой истории поверить просто невозможно. Если бы тот самый макет, выполненный в лагерном застенке из подручного материала, не стоял до сих пор в подвале музея. И если бы памятник, отлитый по этому макету, не украшал сегодня одну из площадей города Ухты.