Вид станции Княжпогост и вокзал, который был построен несколько лет назад. На реке Вымь стоит красивый паром с таким же названием

Среди кирпичных добротных домов встречаются деревянные. В одном из таких расположился Княжпогостский историко-краеведческий музей. История края, народности, проживающие здесь, флора и фауна, обитающая в местных лесах, предприятия советского времени, прославившие город, знаменитые земляки, герои Великой Отечественной… А вот зал, который рассказывает о трагическом периоде истории страны – лагерях системы ГУЛАГ СССР, один из которых имел здесь свою столицу. Это лагерь Севжелдорлаг, его заключенные как раз и строили ту самую железную дорогу, по которой мы приехали сюда поездом Москва – Воркута.

Директор музея Оксана Киселева рассказывает, как собирались экспонаты для этого зала. Думали, все лагерное уже давно кануло в Лету. Но как только музейщики кинули клич, жители города стали приносить удивительные вещи. Оказывается, у местного населения сохранились бушлаты и инструменты, лагерные справки, фотографии сидельцев, старые книжки и даже куклы, сшитые женщинами-осужденными для театра, который находился в Княжпогосте. А на подмостки здесь выходили лагерные актеры и актрисы.

Одной из таких «крепостных» актрис в конце сороковых годов была Тамара Петкевич. Этой ленинградской девочке выпала нелегкая участь. Арест отца, героя гражданской войны, в 1937-м. Исключение из комсомола за связь с врагом народа, за то, что дома не рассмотрела замаскировавшегося предателя. Преследование органами госбезопасности. Поступление в институт иностранных языков. Отъезд в Среднюю Азию – в надежде на счастливое спасение от вездесущих соглядатаев. Замужество, поступление в медицинский институт. Предательство мужа. И все-таки – арест.

А дальше – скитание по лагерям, начиная с тех, что были разбросаны по горячим пескам Киргизии, и заканчивая многочисленными пересылками и колоннами в Республике Коми.

В Княжпогост она попала уже «опытной» лагерницей. За плечами были и лесоповал, и работа на железнодорожных путях, и другой изнурительный труд. Не оставляло ощущение близкой смерти: ноги покрылись кровоточащими язвами, и встать на них не было никакой возможности. Неожиданное спасение в лице приехавшего с комиссией доктора. И неожиданная расплата за спасение жизни – доктор возжелал полной преданности. И такой же неожиданный жизненный поворот – ей предстояло стать «крепостной» актрисой.

Именно здесь, в Княжпогосте, на одной из колонн Севжелдорлага, где был создан так называемый театрально-эстрадный коллектив, к Тамаре Петкевич пришло настоящее чувство. И оно было взаимным. Она встретила и полюбила такого же «крепостного» актера Николая Тэслика.

Им было отпущено не так много времени – лишь темными ночами, когда театральный вагон прицепляли к какому-нибудь пассажирскому поезду, и он ехал обслуживать концертами другие станции, колонны и лагеря – влюбленные могли вдоволь поговорить друг с другом.

В музее есть их совместная фотография. Светлые и открытые молодые лица смотрят с нее. И трудно уловить в этой фотографии какой-то подвох. Но это лишь на первый взгляд: уголки губ, мученическая улыбка девушки говорят о каком-то втором плане. Посетители музея, узнав историю этих молодых людей, спрашивают: «А это они уже после лагеря? Ведь выглядят на фотографии они вполне нормально и одеты прилично». Нет, это они в лагере. А приличная одежда объясняется тем, что они одеты для концерта. А в бараках, на гвоздях, вбитых в стену, их ожидают привычные ватники…

Тамара Петкевич освободилась из лагеря на год раньше своего любимого, отбывавшего срок за то, что в начале войны, раненым, он попал в плен к немцам. Тамара ждала Николая. Да и куда ей было уезжать? В Ленинграде, во время блокады, от голода умерли мама и младшая сестренка, комната была ей, конечно, уже недоступна. Чудом устроилась работать на соседней железнодорожной станции Микунь, жила у такой же, как и она сама, бывшей лагерницы. И каждую свободную минуту приезжала в Княжпогост, чтобы подойти к знакомой лагерной колонне, забраться на крышу «гражданского» сарая и, может быть, в окне барака увидеть любимый силуэт. Конечно же, за этим делом ее не раз заставали охранники. Гоняли, но она снова и снова забиралась на крышу сарая. А тех самых охранников уговаривала взять для любимого нехитрую передачу. И иногда это срабатывало.

Николай Тэслик умер в лагере. Тамара не увидела его на свободе. Несвободен он был даже в вопросе своих собственных похорон. Самая реальная перспектива – быть брошенным в лесную траншею за лагерем и навсегда остаться вычеркнутым из жизни.

Тамара упросила одного из охранников – благо он был знаком ей по ее собственной отсидке – отдать тело Николая. Она решила похоронить его на городском кладбище. Договорилась с могильщиками о рытье могилы, отдав все деньги, которые у нее были. Охранник обещал вывезти тело на телеге ночью – все-таки меньше всяких ненужных глаз.

Но летние северные ночи – белые. Охранник слово сдержал, вывез телегу через ворота. А она взяла вожжи в руки и медленно пошла подальше от лагеря. Гудок пробежавшего паровоза вернул ее к действительности. Пусть гудит, будто в память о Колюшке, ведь он тоже строил эту железную дорогу. Свернула на улицу Дзержинского, по ней до кладбища – около полутора километров… Шла мимо частных одноэтажных покосившихся домиков, в которых обосновалось немало бывших лагерников. И вдруг заметила, что во многих дворах, будто в незримом почетном карауле, стоят знакомые и не знакомые люди. Но никто из них не проронил ни слова… Шла мимо двухэтажных домов лагерного начальства. Они, будто на века построенные из лиственницы, стояли по другую сторону улицы… Шла мимо управления Северного железнодорожного лагеря, так прочно и грубо вошедшего в ее жизнь… Шла мимо здания военкомата… Она шла, шла и шла…

Могильщики помогли опустить гроб и зарыть могилу. Она еще долго лежала на черной земле. И только голос сменившегося охранника, пришедшего забрать повозку, вывел ее из забытья… Все было кончено…

Пройдет много лет, и Тамара Петкевич опишет свою историю в книге «Жизнь – сапожок непарный». И одна из читательниц скажет потом, что эта книга для нее – лакмусовая бумажка человечности.

А мы и сегодня можем пройти тем самым скорбным маршрутом: от лагерных ворот до кладбища, по той же улице Дзержинского. На том же месте стоят дома лагерного начальства. На том же месте – военкомат, только сейчас в нем музей, где можно узнать всю эту историю. Нет лишь здания управления Севжелдорлага, которое украшало улицу не один десяток лет, оно разрушено в 2016 году и на его месте пока ничего не построено.

Конечно, эта прогулка – не официальный музейный маршрут. Экскурсоводы, что вполне понятно, работают лишь в здании музея. Но эта прогулка – уникальный маршрут любви. Любви, выдержавшей самые страшные испытания…